Галина Исааковна Кан

Не упоминая о родине

(документы к биографии писателя В.М. Кожевникова в томских архивах)

Интерес к биографии известного советского писателя, автора романа «Щит и меч» и ряда других произведений, возник  у автора случайно. В ЦДНИ ТО обратился житель США Ф.П. Вергасов. Будучи знакомым с живущей там же дочерью писателя Надеждой Вадимовной Кожевниковой, он обнаружил слабое знание ею истории семьи отца. Ей неизвестна была даже фамилия бабушки – матери отца.  Как человек любознательный и увлеченный Интернетом, а также из желания продемонстрировать Надежде Кожевниковой возможности Интернета, Вергасов начал собирать информацию о В.М. Кожевникове, которую размещает на своем портале (www.pseudology.org). В том числе обратился в томские архивы с просьбой помочь ему в этом исследовании: «Скоро 100-летие известного писателя – вашего земляка, надо это отметить, уточнив факты  его биографии, связанные с Сибирью».

Поиски и находки  в томских архивах документов, связанных с историей семьи Кожевниковых, позволили обобщить полученную информацию и представить её на VI Всероссийскую научную конференцию "Проблемы истории государственного управления и местного самоуправления Сибири XVI – XXI вв."(22 – 23 марта 2006 г., г. Новосибирск)

Биография известного советского писателя Вадима Михайловича Кожевникова (1909-1984) - автора романа «Щит и меч», ряда других произведений, в том числе публицистических очерков определенной  идейной направленности,  не нашла сколько-нибудь подробного освещения в отечественной литературе, хотя творчество писателя, прекрасно владевшего методом социалистического реализма, высоко оценивалось властями, постоянно находилось в поле зрения литературоведов.

А биография достойная, такая, какой она и должна была быть у советского писателя. Родители - революционеры, сосланные в годы Первой русской революции в Нарымский край, где он и родился. Юношей приезжает с родителями в Москву, потом - блестящее образование в МГУ, работа в  «Комсомольской правде» и «Огоньке», в годы Великой Отечественной войны - военный корреспондент «Правды», а далее – главный редактор журнала «Знамя», депутат Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда», огромные тиражи изданий прекрасно написанных книг.

Почему же, в отличие от других признанных писателей, строки биографических сведений о нем в литературоведении скупы, а на родине писателя томичи практически не знают, или забыли, что Вадим Кожевников родился на томской земле и прожил здесь до 16-17 лет? Почему не интересовались этим краеведы, которые даже факт проездом побывавшей в Томске знаменитости изучают и изучают? Почему местные партийные органы не привечали знаменитого писателя, как иных именитых земляков, а В.М. Кожевников  Томск никогда, кажется, не навещал?[i] Им самим  в воспоминаниях, рассыпанных в публицистике, сибирский период намечен  схематично, а город детства и юности Томск  даже не называется по имени, дабы, думается, не провоцировать интерес краеведов  к подробностям (фигурирует некий «захолустный сибирский городок»)[ii]. Предположить, что писатель просто не любил, а потому и не помнил  Томск, не позволяет его автобиографический роман «Заре навстречу» (1956-1957) или строки из рассказа, написанного им во время войны: «…И мне тоже захотелось после войны позвать Туркина с собой и показать ему свою любимую, холодную и очень сильную реку, такую необыкновенную и самую красивую на свете. А какой город стоит на этой реке! Хотя, в сущности, городишко, в котором я родился, мелкий, и конечно, не из мрамора там здания. Но я увидел свою родину сейчас такой ослепительной, такой красивой. Да разве в мраморе тут дело!»[iii] Ответы на поставленные вопросы мы находим в документах томских областных архивов.

Предпринятое нами выявление архивных документов о пребывании семьи Кожевниковых на томской земле привело к открытию ряда неизвестных фактов биографии писателя, включая уточнение места его рождения, полученные сведения о родителях.

Зная, что Вадим Кожевников родился в Нарыме, как это значится во всех биографических справках, что родители его отбывали там ссылку за участие в революционном движении, что, согласно версии романа «Заре навстречу», они продолжали в Сибири революционную деятельность (вроде бы были большевиками, участвовали в становлении здесь советской власти), мы обратились, прежде всего, к документам Центра документации новейшей истории Томской области – бывшего партийного архива. Здесь хранятся воспоминания бывших нарымских ссыльных, документы о революционерах – борцах за власть советов, многочисленные списки партийных и советских активистов. Однако поиски в этих документах сведений о Кожевниковых не дали ожидаемого результата. В 1950-х годах бывшими сотрудниками Томского облпартархива скрупулезно собирались документы об известных людях, чьи судьбы связаны с Томском, но  о писателе Кожевникове или его родителях в этой коллекции ничего практически нет. Имеется только неопубликованная рукопись очерка к.ист.н. А.А. Шишковой "Борьба за власть Советов в Нарымском крае Томской губернии (1917-1920 гг.)", где упоминается семья Кожевниковых. Автор пишет, что "в 1906 году в Нарыме в доме у Василия Васильевича Перемитина, находившегося в тесной связи с политическими ссыльными большевиками, жил член РСДРП – Кожевников Михаил Петрович со своей женой Селиховой Надеждой Георгиевной, поборницей и одним из организаторов Нарымского самодеятельного театра. В их молодой семье здесь родился сын Вадим, впоследствии ставший известным советским писателем".[iv]

Тут многое оказалось, как выяснилось позже, неточным, включая фамилию матери Вадима Михайловича,  место  и дату проживания семьи писателя, и вводило поначалу в заблуждение при организации дальнейшего поиска информации о семье Кожевниковых. Селихова оказалась на самом деле Целиковой, и думается теперь после знакомства с рядом документов, что автор названного очерка, видимо, пользовался устными сведениями, исходящими от самих Кожевниковых. По принятой в семье версии постоянно подчеркивались дружеские связи родителей писателя с видными большевиками, с людьми, близкими В.И. Ленину. Об этом можно судить по автобиографическим заметкам В. Кожевникова и его дочери Надежды. Надежда Кожевникова - в прошлом журналист «Советской культуры», ныне гражданка США,  в очерках «Отец и сын»[v], «Семейное дело»[vi]  рассказывает даже о том, что её дед участвовал в организации побега Сталина из Туруханского края (?). Это и многое другое в её  рассказах о сибирском периоде истории семьи не соответствует фактам.

В фонде Томского губкома РКП(б) несколько раз упоминается отец писателя - врач Михаил Петрович Кожевников, который в начале 1920-х годов работает в томских медицинских учреждениях. Самое существенное, что дали первоначальные поиски, - это  список 1923 года, в котором  М.П. Кожевников значится меньшевиком с 1901 года[vii]. В списке 10 человек. Напротив некоторых фамилий красными чернилами пометка «снять»  (видимо, снять с должности). Местными властями выполнялись решения ЦК РКП(б) 1921-1922 гг. по ликвидации оппозиционных партий (прежде всего социалистов-революционеров и меньшевиков) и переходу к однопартийной системе. Начались репрессии против членов небольшевистских партий.

Нами обнаружен еще один более полный список томских меньшевиков. Он приводится в докладной записке начальника Томского губернского отдела ОГПУ М.Ф. Филатова с данными на февраль 1924 г. В докладе речь идет о соотношении сил в Томске разных групп меньшевиков в связи с работой властей по ликвидации их партии.  Фамилии меньшевиков в прилагаемом списке названы по трем группам. В одной группе представлены «ликвидаторы», т.е. меньшевики, вставшие на путь ликвидации своей партии, в другой группе представлены «активисты» - меньшевики, противодействующие «ликвидаторам». В этой группе названы как раз те 10 фамилий, которые значатся в вышеназванном списке 1923 г. Среди них Кожевников (без инициалов). В третьей группе фамилии меньшевиков, неохваченных ликвидаторским движением, в т.ч. Кожевникова (без инициалов).[viii]

Так вот в чем интрига биографии семьи Кожевниковых. Отец советского писателя В. Кожевникова и возможно мать были меньшевиками! К счастью репрессивные меры первой половины 1920-х годов в отношении партии меньшевиков  эту семью не затронули: удалось избежать этого, срочно покинув в 1925 году Томск. Понятно, чем могла грозить Кожевниковым принадлежность к партии меньшевиков в дальнейшем, в период сталинских репрессий, как этот факт мог помешать писательской карьере Вадима Михайловича. И вот с осторожностью подредактирована семейная история о боевом революционном прошлом старших Кожевниковых. В ней выделены революционное прошлое, опосредованная связь с вождями,  дружба с известными большевиками (А.Д. Рыковым, О.А. Пятницким, Ф. Мюннихом и др.). Всё без подробностей.  При этом надо отдать должное  Вадиму Михайловичу: прямо он не говорил, что его родители были когда-то большевиками, он только подчеркивал их близость к большевикам, но воспринималось это вкупе с фактом пребывания родителей в годы царизма в Нарымской ссылке, как заслуженная биография борцов за советскую власть.

В свете открывшегося факта о партийной принадлежности отца писателя [и матери] теперь понятнее его фраза о том, что с раннего детства он слышал ожесточенные политические споры: о жизни и путях страны, народа, о войне и мире, о земле и воле (и это нашло отражение в романе «Заре навстречу», где события происходят в 1917-1918 г.). В Томске меньшевики и большевики до сентября 1917 г. организационно находились в одной партии – РСДРП. В 1917 году между ними шли острейшие дискуссии. Разногласия обострялись и привели в июне-сентябре 1917 г. к окончательному организационному размежеванию. Томские большевики после губернского съезда РСДРП, признавшего своим партийным центром ЦК РСДРП(б) (сентябрь 1917 г.), провели перерегистрацию своих членов. Что же касается Михаила Петровича Кожевникова, то позже  в одной из своих служебных анкет он написал, что в Февральской и Октябрьской революциях участия не принимал, что  в 1918 году он «исключен из РСДРП (объединенной) за неуплату взносов».[ix]  Раз прямо указывается на объединенную организацию, то здесь очевидна ошибка в дате, и выбытие из партии состоялось скорее автоматически в 1917 г. после неучастия в регистрации в Томской организации РСДРП(б).

История семьи Кожевниковых на томской земле подробнее предстает в документах Государственного архива Томской области. Информацию о пребывании Кожевниковых в Нарымской ссылке, мы находим в фонде Томского губернского управления (Ф.3). Это, прежде всего, одно из дел о гласнонадзорных Нарымского края (1906-1910)[x], дело Томского уездного исправника о состоящей под гласным надзором полиции мещанке Надежде Георгиевне Целиковой (1907-1910)[xi], другие документы того же фонда. Это метрические книги Томской духовной консистории. Документы  о Кожевниковых периода 1910 - 1925 гг. рассказывают о томском периоде их жизни, и содержат в том числе биографическую информацию о каждом из родителей писателя до их невольного появления в Сибири. Это личные дела студентов Томского государственного университета М.П. Кожевникова (1910-1916) и Н.Г. Целиковой-Кожевниковой- (1923-1925),[xii] послужной список врача Томской губернской милиции Кожевникова Михаила Петровича (1923)[xiii] и др.  По этим документам выстраивается относительно подробная хроника семьи. Приведем здесь лишь отдельные факты.

Родители писателя родом с Кубани. Михаил Петрович Кожевников, «мещанин г. Екатеринодара» выслан в Нарымский край в 1906 году из Ростова-на-Дону. Выслан под надзор полиции этапным порядком в группе лиц, означенных в документах как  политически неблагонадежные. В анкетах Михаила Петровича отмечаются неоднократные аресты 1902-1906 гг. за хранение нелегальной литературы. Первый арест в 1902 г. привел к исключению с I курса Харьковского технологического института. В Нарымском крае поселен в д. Комарово Кетской волости. Летом 1907 г. он оказывается в Томском исправительно-арестантском отделении №1, куда водворен после попытки бегства с места поселения.  Там же летом 1907 г. оказывается прибывшая этапом из Москвы мещанка г. Ростова-на-Дону Н.Г Целикова («изобличена в революционной деятельности»). В ноябре 1907 г. группа арестантов конным обозом этапируется из Томска в Парабель. В списке отправляемых М.П. Кожевников и Н.Г. Целикова[xiv].

Следующий по хронологии документ, в котором мы встречаем эти имена, - запись в метрической книге Воскресенской церкви с. Тогурского  Кетской волости  от 16 января 1908 г. о их бракосочетании («Обыск брачный»).[xv] В графе «место проживания» вступающих в брак записано: «Временно проживают в с. Тогур». В метрической книге  той же церкви на 1909 г. о родившихся читаем запись о рождении в этой молодой семье сына Вадима. Дата рождения – 9 апреля (по нов. стилю 22 апреля), дата крещения – 12 апреля[xvi].

Из записей названных метрических книг следует, что Кожевниковы тогда жили в Тогуре, и Вадим Михайлович родился, следовательно, не в г. Нарыме, как указано во всех его биографиях, а именно в названном селе. Тогур находился в 7 км. от  Колпашева и в ста с лишним км. от г. Нарыма. Стали бы новорожденного везти в Тогурскую церковь за столько верст,  да в условиях весны, болот и неоткрывшейся навигации? Тем более что в Нарыме своя церковь была. Вадим Михайлович когда-то сам обозначил местом своего рождения Нарым: ведь  Тогур  «не звучит» в нужном контексте, а вот Нарым  был широко  известен как место ссылки революционеров, где побывал сам Сталин. И опять же надо отдать должное умению писателя дизайнировать свою биографию так, чтобы невозможно было упрекнуть его в искажении фактов. Местом рождения он указывает не «город Нарым», а просто  «Нарым», Нарым как край, а не как конкретный населенный пункт, и в сокрытии места рождения его не обвинишь. Тогур действительно административно относился к Нарымскому краю. Это позже уже библиографы трансформировали его «Нарым» в «г. Нарым». А это уже неправда. Дочь же писателя, вероятно, слышала от отца о Тогуре, но у неё это в её воспоминаниях трансформировалось в заимку возле Нарыма.

В 1910 г. окончился срок ссылки. У Михаила Петровича - раньше жены на несколько месяцев. Поскольку покидать Сибирь не разрешено, глупо не воспользоваться вузовским Томском для получения, наконец, высшего образования, надежной профессии. Михаил Петрович подает прошение о разрешении поселиться в Томске для продолжения образования. Жена с маленьким сыном приезжают к нему осенью 1910 года. Михаил Петрович в 1910-1916 г оканчивает медицинский факультет Томского Императорского университета и получает квалификацию лекаря. В 1916-1920 гг. он ординатор  Вознесенской кожно-венерологической больницы, врач амбулаторий 1 и 2-ой. С июня  1918 г., будучи мобилизованным  колчаковской властью, одновременно работает ординатором Военного лазарета, преобразованного с восстановлением в Томске советской власти (декабрь 1919 г.) в Военный госпиталь. Работает там до демобилизации уже советской властью (сентябрь 1922). В 1922 году участвует в борьбе с эпидемией холеры в качестве разъездного врача Томского губздрава. Видно по документам этого периода, что семья в острой материальной нужде. Глава семейства  с конца 1922 г. в поисках  работы, обращается в губернскую комиссию по учету и распределению медперсонала.[xvii] Устроился врачом в приемный покой амбулатории управления Томской губмилиции, откуда в октябре 1923 г. уволен «по сокращению штатов». Снова поиски работы. В одном из официальных документов 1923 г.  указывается, что «на иждивении гражданина (заметим, не «товарища», ! – прим. Г.Кан)  Кожевникова находятся следующие члены семьи: Вадим – 13 лет, сын, учащийся, Надежда, 36 лет (? –Г.К.), жена, учащаяся»[xviii]. В конце 1923 г. работает в губздраве и по совместительству в той же амбулатории управления милиции, именуемого теперь Томским губернским административным управлением. То, что меньшевика в то время снова приняли на работу в такое учреждение, свидетельствует о том, что Михаил Петрович был хорошим врачом. Далее документальные сведения о нем в архивных документах обрываются.

По устным сведениям дочери писателя её отец учился в Томске в школе №9. Документально это подтвердить пока не удалось.

Мать будущего писателя Надежда Георгиевна в документах советского периода именуется чаще под двойной фамилией – Целикова-Кожевникова. Так она подписывается под личными заявлениями. Не потому ли, чтобы не забылась её фамилия периода совместной с большевиками революционной деятельности в Москве, не потому ли, чтобы отделить себя таким образом от мужа-меньшевика?

В тяжелых материальных условиях 1920-х годов она мечтала о возвращении в Москву, где теперь были в больших чинах бывшие друзья, которые могли бы помочь устроиться там, а также обеспечить будущее её сыну.  Но к этому надо основательно подготовиться. Имея неоконченное в Таганрогской гимназии образование, она решилась в 1923 г. (в 44 года, а не в 36 лет) на поступление на медицинский факультет ТГУ. Вместо «утерянных» документов об образовании предъявляет при поступлении поручительства известных большевиков - члена ИККИ И.А. Пятницкого и работника Сибревкома В.Д. Вегмана, а в её личном удостоверении тогда дата рождения значится как 1886 г. На самом деле Н.Г. родилась в 1879 году.

Её зачетная книжка и затем расписка в получении некоторых документов из личного студенческого дела – это пока единственные обнаруженные в томских архивах документы, позволяющие установить примерную дату отъезда (бегства?) семьи из Томска. В мае 1925 года последняя запись в зачетке о сдаче одного из экзаменов за 2-й курс. Затем февральские записи 1926 г. о сдаче двух зачетов. И далее  названная расписка, от 4 марта 1926 г. и приписка в ней университетского делопроизводителя, что при получении из дела документов Кожевниковой предоставлена взамен удостоверения зачетная книжка от 22 октября 1925 г. 1-го Московского государственного университета[xix].

Обнаруженные в томских архивах документы о семье Кожевниковых существенно дополняют и корректируют официальную биографию Вадима Михайловича Кожевникова, в которой должна быть названа и его малая родина.