Приль Л.Н.

Обучение северо-корейских студентов в томских вузах

(Зав. сектором ЦДНИ ТО, к.и.н.)

 

Со времени строительства Сибирского химического комбината Томск оказался закрытым для посещения иностранцев и обучения иностранной молодежи. Поэтому ему была почти неведома миссия обучения и подготовки национальных элит для стран социалистического содружества. Вероятно, единственным исключением из этого правила был эпизод с пребыванием в Томске большой группы корейской молодежи, приехавшей в СССР в короткий промежуток времени от окончания второй мировой до начала «холодной» войны. Задача данной публикации – дать общую характеристику проблемам, освещенным в выявленных документах.

Источники, на основании которых может быть раскрыт этот сюжет – документы обкома ВКП (б) и горкома ВЛКСМ 1946-1948 гг. Они содержат информацию о поименном составе студентов из Кореи, их образовательном уровне, условиях, созданных для них в Томске, способах самоорганизации корейских студентов и сложностях адаптации к сибирскому климату [1].

5 октября 1946 г. в Томск прибыло 99 молодых людей из Кореи для получения высшего образования в возрасте от 18 до 30 лет. Среди них было 68 юношей и 31 девушка [2].

Для города, еще не восстановившегося после войны, почти не имеющего студенческих общежитий - бытовые вопросы размещения, питания и обмундирования оказались из разряда достаточно сложных. Поселили их в новом горном корпусе Политехнического института (Советская, д.82), хотя никто из прибывших в ТПИ не учился. Там было выделено 17 комнат. 8 октября студентов прикрепили к трем томским вузам: Томскому электромеханическому институту инженеров транспорта - 39 чел., из них 7 девушек; Томскому медицинскому институту - 20 человек, из них 8 девушек; Томскому педагогическому институту - 40 человек, из них 16 девушек[3].

Пришлось улучшить порядок во всех томских вузах, в т.ч. там, где корейцы не учились. К иностранной молодежи были прикреплены политруки из числа советских корейцев, студентов томских вузов. Таких смогли найти только три человека – Тё, Магай, Цой [4]. В ТЭМИИТЕ к иностранным студентам было прикреплено 8 политруков, в задачу которых входили занятия с подопечными во внеурочное время по изучаемым предметам и проведение общеполитических бесед, а также шефство над студентами. В ТГПУ было 10 политруков, среди которых наиболее ответственно относилась к своим обязанностям Мария Дорохова, корейцы звали ее Наса Маса.

Самая большая сложность состояла в том, что по-русски никто из студентов не говорил, а в Томске в то время не было ни одного словаря русско-корейского, в Научной Библиотеке ТГУ имелись только русско-английский и русско-японский.

Для ТГПИ это был первый случай, когда русский язык пришлось преподавать как иностранный. В общении со студентами корейцами во многом помогали студенты факультета иностранных языков, т.к. корейцы неплохо понимали разговорную английскую речь [5]. Новым видом преподавания была работа и для двух других томских вузов – ТМИ и ТЭМИИТа. К обучению корейцев русскому языку были привлечены лучшие учителя-предметники томских школ – без знания русского языка с большим трудом продвигалось преподавание дисциплин в вузах.

Стипендия составляла 580 рублей. Судя то всему, ее не хватало на все необходимое. «Отоваривались» по карточкам [6]. Для корейских студентов была открыта столовая, в которой сначала было сделано для корейских студентов все возможное (усиленное питание и т.д.), потом начались перебои и злоупотребления работников столовых, известные и глубоко укорененные в советском общепите – уменьшение порций, использование продуктов для себя и родственников.

А после того, как студентам-иностранцам летом 1947 г. авансом была выдана стипендия за несколько месяцев вперед, осенью 1947 г. столовая оказалась на грани закрытия, т.к. корейцы перестали ходить в столовую из-за неимения денег. К проблемам с питанием можно отнести такой момент, как недопоставки продуктов. Первые послевоенные годы оказались для жителей области более голодными, чем военные, в 1946 г. в сельских районах колхозники пухли от голода. Не удивительно, что и в городе по карточкам не всегда можно было получить необходимые продукты. Рацион по некоторым позициям от декабря к весне уменьшился от 3 до 6 раз (масла и жиров вместо 60 грамм получали 15, мяса и рыбы вместо 200 грамм стало 40, вместо 2 кг картофеля стало 300 грамм). О злоупотреблениях работников этой столовой докладную секретарю горкома ВЛКСМ Мальцеву написали политруки М.Цой и М.Дорохова [7].

Студентам выдали теплую одежду, включая типично русские шали, валенки, ушанки, телогрейки и ватные штаны, нательное теплое белье. Делалось это с большим напряжением для города, т.к. на следующий год, когда приехало еще 20 студентов из Кореи, найти для них необходимое количество валенок оказалось делом чрезвычайно трудным.

Учеба – то, ради чего молодежь из Кореи приехала в Томск. 11 октября 1946 г. начались занятия в вузах. Образовательный уровень у студентов был разный - от 6 до 12 лет обучения в японоязычных школах и гимназиях Кореи.

Студенты были разбиты по уровню подготовки на несколько групп, и, в результате, одни стали заниматься по программе средней школы, другие приступили к обучению на 1-м, 2-м или 3-м курсах вузов. Большой упор был сделан на русский язык, письмо и чтение. Расписание было составлено из расчета 36 часов в неделю. После занятий в вузе, занимались в общежитии русским языком и другими предметами вместе с прикрепленными политруками.

Часть студентов ТЭМИИТа после года учебы попросила перевести их на те специальности, которых в томских вузах не было – строительство дорог, мосты и тоннели, движения и грузовой работы. В связи с этим встал вопрос о переводе 17 человек в Днепропетровск (16 чел.) и Москву (1 чел.). Взамен уехавших, на 1947-1948 учебный год в Томск прибыло 5 корейских студентов из Казани, Свердловска, Москвы, и 20 новеньких из Северной Кореи [8].

Активное участие студенты принимали в общевузовской жизни. Была создана футбольная команда, в ТГПИ вместе с другими убирали картофель на полях. С удовольствием участвовали в праздниках, отмечали революционные корейские праздники и традиционный корейский Новый год (1 марта). В красном уголке проводились концерты и беседы силами студентов других вузов.

Во время досуга шла подготовка к праздникам. Во время каникул большинству студентов предоставлялись путевки в санатории («Ключи» и «Зеньково»). Осваивались зимние виды спорта. Одна их корейских студенток, будучи в доме отдыха «Ключи», решила съехать с горы на лыжах, и, «не умея регулировать свое движение», ударилась об телеграфный столб и сломала обе ноги [9].

Томичи постарались сделать подарки к Новому году (1947 г.), в них вошли пряники, конфеты, сухофрукты. Не обошлось без сибирских сувениров, какими являлись кедровые орехи.

Диаспора обеспечивалась газетами на корейском языке из Кзыл-Орды («Ленинский путь») и Северной Кореи (газета «Труд», выпускаемая Советской Армией для населения Северной Кореи) [10].

Вышестоящие партийные и комсомольские органы постоянно осуществляли контроль за делами группы. ЦК ВЛКСМ требовал от горкома комсомола ежемесячного предоставления информации [11]. Сводки и проблемы передавались начальнику иностранного отдела Министерства высшего образования, а также в ЦК ВКП (б) [12].

В одном из писем в ЦК ВКП (б) отражены элементы самоорганизации диаспоры. Повседневное руководство осуществлялось комитетом землячества, который состоял из политбюро, академбюро, культбюро и бытбюро. Возглавлял комитет землячеств студент-отличник I курса исторического факультета ТГПИ, член рабочей партии Хан Ир-Су [13]. Томских студентов 8 августа 1947 г. посетил министр просвещения Северной Кореи Хан Сорь-Я [14].

Сложно проходила климатическая адаптация. Было много пропусков по болезни, особенно зимой. Студенты ходили на занятия пешком, и дальше всех было идти студентам ТГПИ. Среди студентов было несколько человек, уже больными приехавших в Томск, двое так и не смогли адаптироваться к томскому климату, у одного была глистная инвазия, не поддававшаяся лечению. Покинуть СССР они могли, получив из Москвы разрешение на отъезд. Вероятно, оно должно было согласовываться на дипломатическом уровне, поэтому срок ожидания разрешения был длительным, в одном из писем речь идет о том, что больной ждал разрешения на выезд в течение четырех месяцев, а оно все не приходило.

Студенты просили, чтобы на 1948-1949 г. их поселили в обычных студенческих общежитиях вместе с русскими студентами, тогда они могли бы быстрее выучить русских язык. Было ли это сделано – остается только гадать, т.к. документы об обучении этих студентов в томских вузах в 1949-52 гг. пока не выявлены.

Когда материал был готов, оказалось, что студенты-корейцы учились и в ТГУ, но непродолжительное время (один-два года). Прекратилось обучение студентов в Томске по официальной версии из-за сибирского климата и болезней. Не менее важным было начало строительства СХК и запрет иностранцам въезжать в Томск.